ПОЛЕТ КУНИЦЫ (Мауро Корона «Полет Куницы»)
Ловить куницу зимой не было охотой в прямом смысле этого слова, скорее это было неподобающим действием для проходящих в это время праздников Святого Губбио. В реальности речь шла о том, чтобы рано утром выйти из дома и следовать по свежему снегу по следам зверька до его норы. В этом месте мальчик, которого брали на охоту, зажигал куски покрышки или старые подметки от обуви и засовывал их в дыру, в которой пряталось животное.
Пока парнишка сосредоточенно занимался своей работой, охотники с двустволками за спиной в ожидании располагались в стратегических местах вокруг норы.
По их знаку мальчик начинал засовывать в отверстие зажженную резину, и едкий дым, выделяющийся из-за горения, вызывал удушье у куницы, которая как пуля в ужасе выскакивала наружу.
В этот момент затаившиеся в засаде, молниеносно оценив положение каждого, чтобы не перестрелять друг друга, без сожаления убивали маленькую жертву.
Как можете понять, в этой охоте было мало благородства, но она была довольно прибыльной. Куница почти вдвое больше, чем белка. Ее мех отличается от лисьего и ценился даже продырявленный пулями. Для шитья шкурки должны быть разрезаны на тонкие полоски, поэтому не очень важно, есть ли у них какие-то дырки.
Сказочная зима много лет назад. Было мне, может, лет двенадцать, я провел ее, как обычно, с охотниками, привлеченный, вопреки моей воле, на роль мальчика-поджигателя. Как-то январским утром мы вышли впятером: отец, один старый браконьер, специализирующийся на кунице, два брата чуть старше пятидесяти и я.
В Черетоне мы перешли Вайонт по новому и крепкому мосту, который в следующем году будет снесен водой плотины. Дойдя до домов Прады, мы стали независимо друг от друга искать следы животных. Вскоре недалеко от сарая, где хранилось сено, старший брат бросил обычный клич, оповещающий о найденном следе. Быстро посовещавшись, чтобы определить направление, мы отправились в путь. Следы зверька направлялись строго на запад, и мы, вооружившись терпением, начали его преследовать. По мере того, как мы продвигались вперед, я начинал понимать, что эта куница ночью вовсе никуда не торопилась! Ее путь проходил через заросли, заваленные снегом, который даже от легкого касания сваливался маленькой лавиной из ледяной пыли прямо за шиворот. Подпрыгивая, она развлекалась, хороводя вокруг огромных белоснежных сосен, и оставляла свои экскременты, воспитанно пряча их за камешками. Спустилась к закованному в лед руслу реки Мезар, и отсюда следы устремились прямо в направлении одноименной долины.
Эксперт по кунице, единственный в этих местах, кто ел ее мясо, не сомневался:
«Она направилась к сеновалам казеры Дитта, — сказал он – в конец долины».
После короткой паузы, чтобы выпить глоток граппы, ее наливали немного даже мне, четыре знатока решили идти дальше. Пройти всю долину Мезар, заваленную снегом, было делом не быстрым. И, если до этого момента я шел за компанией почти отрешенно, то после приказа следовать дальше, я стал очень внимательным: надеялся, выдавая желаемое за действительное, найти какие-нибудь знаки на снегу, которые бы указывали бы на то, что путь куницы изменился в направлении к дому. Помню, что сообщил свою мечту старшему охотнику, тому, который ел куницу. Это был мужчина, который жил один и много пил. Он любил меня. Во время охоты, когда нас никто не мог слышать, раскрывал мне, мальчугану, секреты мастерства, говоря всегда шепотом. Возможно, он опасался, что другие охотники выудят у него эти секреты. Кивнув, он мне ответил, что куница никогда не возвращается назад по тому же самому маршруту, она передвигается ночью в поисках еды и постоянно меняет направление.
Я смирился и, завернувшись в лисью накидку, засунув руки в карманы и натянув шапку на уши, шел за группой, замыкая шеренгу.
В тот день шел снег, и стальное небо обещало снега еще. Обширные буковые леса спали под полуметром свежего снега. Оглядываясь вокруг, невозможно было различить ни тропинки, ни очертания предметов, а только волны, волны белой бесконечности. Высокие горы вокруг потеряли угловатые профили, приняв облик приветливых рождественских куличей. Мезар нес в долину течение своей жизни без всякого шума, как будто был задушен покрывающим его льдом. Только время от времени выглядывал на короткое время, выходя наружу из какой-нибудь заводи, которая давала ему возможность вздохнуть.
Мы шли не спеша, прокладывая себе дорогу в снегу таком легком и рассыпчатом, что даже воздух казался твердым по сравнению с ним. Во главе группы отец и два брата говорили о женщинах, рассказывая истории, которые сегодня привели бы к разрыву сердца даже самых терпимых феминисток.
Старый охотник продолжил рассказывать мне о кунице и ее характере. Рассказывал о том, что этот хищник одинокий и жестокий, и о невероятном событии, происшедшем непосредственно с ним много лет назад.
Однажды зимним днем он искал следы зверя в районе перевала Сан-Освальдо. После очередного поворота заметил на заснеженной равнине темную массу и, приблизившись, признал в этой большой куче размером с индюка останки великолепного тетерева. Рядом с шеей глухаря на безупречном снегу выделялась лужа крови. С большим удивлением он обнаружил, что ни с одной стороны не было других следов кроме куньих, удаляющихся от скелета пернатого. Но теперь он задавался недоуменно вопросом, как возможно было прийти, не оставляя следов? Осмотрев большую птицу, питающуюся семенами, и подумав немного, он нашел ответ: куница приземлилась в это место, ухватившись когтями за сильную спину тетерева! Несомненно, она напала на него ночью во сне, по-видимому, в высокогорном ельнике Монте Корнетто. Тетерев, в отчаянии бросился в пике в долину, унося с собой на спине своего ужасного палача. Зимний мороз и темнота были единственными свидетелями этого драматического спуска к смерти. Во время трагического полета куница впивалась острыми зубами в шею птицы, забирая понемногу силы и заставляя таким образом медленно снижаться и приземлиться на снег без вреда для неё. Свалившись, хищник прикончил добычу и после обильного мясного пиршества ушел.
Так мой друг объяснил самому себе загадку этих таинственных следов, которые удалялись не прибыв.
Болтая об этом и других случаях, касающихся маленького хищника, мы почти незаметно дошли к заброшенным домам у старой плотины. Здесь мы увидели, что животное, покружившись вокруг хлева, не медля больше, направилось по тропинке вверх, оставляя следы в направлении севера. Мы шли уже больше трех часов и, после этого открытия на лицах моих наставников появилось разочарование. Если сначала они нагло говорили о женщинах и других вещах, то теперь болтовни становилось все меньше, а мата и нервозности все больше. Они мрачно и сердито всматривались, не найдя никакого мужества признаться другим в том, что уже давно подозревали. Старик, демонстрируя некоторую отстраненность и тихонько посмеиваясь, тоном, не допускающим сомнение, шептал мне на ухо:
«Она вернулась назад».
«Она ушла к папоротниковому холму», — воскликнули почти в унисон три других умника.
Мы вновь отправились в путь по снегу, следуя все время по следам нашего неуловимого первопроходца. После бесконечных хождений взад и вперед, мы перешли также и папоротниковый холм, и здесь нас настигло раздражение и разочарование, когда мы обнаружили, что следы зверя направляются к выходу из долины.
Первые подозрения появились в разговоре специалистов, когда они стали произносить отрывочные фразы типа:
«Она, случайно, не вышла? Посмотрите, не ушла ли эта негодяйка в деревню?»
Затем братья и отец принялись обмениваться резкими оскорблениями. Каждый упрекал другого в том, что тот был невнимательный, когда вначале рассматривал следы. Старик-поедатель куниц посмеивался, не вмешиваясь, но оттянув меня в сторону, посоветовал держать язык за зубами, иначе охотники будут ходить здесь годами.
Еще одно-другое проклятье, и мы пошли обратно и через пару часов вышли к белоснежным лугам Пинеды. Здесь изумление браконьеров превратилось в гнев и ненависть в отношении зверька, потому что почувствовали всю величину издевательства, которое в их головах приняло вполне конкретный образ. До сих пор они говорили о кунице как мужской особи, теперь же неожиданно маленький хищник превратился в противоположный пол.
» … женщина! — завопили они — Только женщины могут так шутить!»
Противопоставляя животное приятной мужской компании, они срывали зло, бросая несметное количество эпитетов и оскорблений в адрес всех женщин на земле. Но их злость росла только до тех пор, пока они не потеряли дар речи, когда пройдя сотый подъем, следуя все время по следам, нам явился сарай, от которого мы отправились шесть часов назад. Пока мы шли к строениям, никто из этих молодцов больше не произнес ни слова. По вполне понятным следам стало ясно, что животное, после того, как пробродило всю ночь по долине Мезар, возвратилось назад, забравшись в теплое сено. В то утро было бы достаточно, если бы мы полностью обошли вокруг сарая, чтобы увидеть с задней стороны следы ее возвращения. Но, как известно, они были опытные, а опыт придает уверенность, а уверенность сделала их легкомысленными.
После горячей дискуссии четверо, рассерженные и озлобленные, притаились, заблокировав все выходы. Я хорошо помню их лица, показавшиеся мне свирепыми. Один из двух братьев так, как будто неудача была по моей вине, грубо растолкал меня сонного, заставил идти в сарай и сильно колотить палкой по балкам чердака.
Я не заметил, когда куница выскочила.
Я услышал только четыре одновременных выстрела, когда я все еще стучал дубинкой по балкам. Выбираясь через окно, я увидел, как один из четверых взял и пнул бедного застреленного зверька. Выплеснув свою злость, он поднял эту растерзанную кроху, положил в мешок, и мы все отправились к деревне.
Во время обратного пути охотники комментировали неожиданную для них промашку, преуменьшая ее и делая вид, что им смешно. Но то и дело досада возвращалась, и тогда вновь срывались матерные оскорбления в адрес всего женского против невинной куницы.
Вечером мы впятером собрались у очага в доме отца. Пока в котле согревалось вино, они начали свежевать добычу. Я знаю точно, что во время этого действия, они увидели, что пойманная куница была самцом. Но никто из этих героев не раскрыл рта, не произнес ни слова касательно этого.