ПРЕДИСЛОВИЕ (Мауро Корона «Полет куницы»)

МАУРО КОРОНА

Родился в 1950 году у подножия Кампанилы ди Вал Монтанайа, где живет и сейчас. Юношей работал лесорубом и землекопом. С детских лет под руководством своего деда начал вырезать по дереву, для удовольствия. Скульптор Аугусто Мурер разглядел его талант и пригласил в свою студию в Фалкаде. Альпинист и сильнейший скалолаз, Мауро открыл многочисленные маршруты в Доломитах, получая настоящее удовольствие от исследований и испытаний, которые присущи всей его творческой деятельности.

После этого литературного дебюта, писательство стало его второй страстью, а он стал одним из наиболее плодовитых и любимых писателей.

Маризе, которая однажды
мне сказала: «Пиши»

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я себя спрашиваю, какой будет следующий сюрприз, который мне сделает Мауро Корона. Первый случился через несколько мгновений после нашей первой встречи. Я был в Андрейс вместе с Маризой, Паоло Бодзи ¹ и Маргаритой, его женой. Мы прогуливались вдоль Валчеллины, я хотел немного больше узнать о земле своих предков и думал, что в результате этого небольшого экскурса, возможно, сможет родиться, как и в другие разы вместе с этими же товарищами по прогулкам, рассказ-путешествие, один из моих микромиров. Пару дней до этого мне в Малнизио позвонил Мауро, сказав, что ему очень бы хотелось встретиться. Я не знал, кем он был. С современным изобразительным искусством я знаком лишь поверхностно, бессистемно, невежественно, впрочем, как и с другими феноменами культурной современности, и мои пробелы в этом были солидными.

Поэтому у меня не было никакой особой идеи по поводу него. Условленная встреча была в Андрейс. День был сырой и дождливый, Мауро прибежал из Эрто мокрый и вспотевший, в своем пиратском платке на голове. Он вполне мог бы сойти за обычного эксцентричного типа, каких много. Я думал, что мы выпьем кофе, а затем попрощаемся, продолжив каждый свой путь. После рукопожатий, прежде чем зайти в бар, Мауро вынул лист бумаги, который он держал под мышкой. Я помню взгляды, которыми обменялись мы четверо, когда через мгновенье увидели рисунок: неожиданность, изумление, восхищение читались в наших глазах. В близоруких и ироничных Паоло Бодзи, за толстыми линзами, было выражение удивления и признательности за непредсказуемость жизни, хоть такой странной и ожесточенной, но которая жалует нам время от времени такую милость, как эта.

Это было распятие: доминирующее, мощное, полное страданий, бесспорное. Отправив прочь все свои планы, мы поднялись с Мауро в Эрто, увидели его студию, его скульптуры. Глубокий жизненный опыт, незабываемо. Мауро Корона – великий скульптор, возможно еще не совсем осознающий, кто он есть. Это художник, с которым точно должны будут считаться. В его деревянных фигурах есть необыкновенная сила и, вместе с тем, болезненная хрупкость жизни. Тела женщин, совершенные лики стариков, животные, влюбленные, распятия, ствол оливы, превратившийся в трагический торс, богиня победы Ника, античная и резко современная одновременно. Простая и глубокая поэзия, которая проникает в самое сердце жизни.  

С этого момента я понял, что эта поэзия станет частью моего существования. Некоторые из тех фигур теперь находятся в моем доме, во многих из них мы с Маризой узнаем друг друга, мы нашли свои образы и образы нашей сути. Мауро прекрасно это видел и не случайно выбирал именно те фигуры, которые нам дарил.
 

В тот день родилась также глубокая солидарность, созвучность в чувствах, которые подарил Мауро нам с Маризой. Друг дорогой и необходимый, с которым идти по дороге до конца своих дней, и который делает этот путь сильным, ярким, со многими остановками, приятными и очаровательными, благодаря этому эпическому ощущению разделенного пути, кровной энергии и остроты привязанностей.

У Мауро есть в жизни эта эпичность, это чувство братства, которое охватывает также и животных, растения, его дерево живое и страдающее, и те вещи, которые пронизывают ту жизнь, которую Саба ² называет «горячей жизнью». Значение, ощущение жизни, которое превосходит саму жизнь, рождаются от исполненного любви диалога, который соединяет разделенные существа и преодолевает это разобщение. Искусство Мауро, который слышит тайный голос вещей и заставляет их говорить, переплетается с этим чувством и является также и его сущностью. Поэтому и его дружба есть нечто существенное, как и его искусство.

Тот первый сюрприз, тем не менее, не слишком меня удивил из-за ленивого автоматизма, который нас ожесточает и держит в плену стереотипов. Когда Мауро попросил меня прочитать некоторые его рассказы, я принял их с недоверием. Законным и вполне обоснованным. Быть первым в какой-либо области не влечет непременно мастерство в другом. Кафка или Томас Манн если бы ваяли, могли бы производить посредственные скульптуры, которые, вероятно, не выставляли бы напоказ. Занятие, даже мастерски, одним искусством может стать помехой для творчества в другой сфере, потому что может побудить разделить по-настоящему фантастический мир, в реальности не существующий раздельно, и поверить в возможность это переписать в другой форме, в возможность перевести и изобразить другим способом. Результаты могут быть плачевными. Глубокий фантастический мир одного написания может расплющиться до блеклой акварели и наоборот.

Когда я получил первые рассказы Мауро, я, конечно же, ожидал текстов, наполненных гуманизмом, достоинством и очарованием, но, по существу, второстепенных, по сравнению с его изобразительным искусством, лишенных реальной литературной автономии. Я не раскаиваюсь в этой недоверчивости, потому что считаю, что подозрительность является хорошим фильтром для того, чтобы просеивать качество произведения. И это, несомненно, лучше легкости и предвзятого восторга, готового априори превозносить произведение, основываясь на чувствах вне его реального содержания. Только в противостоянии обольщению можно выявить подлинную важность. Только просеянная через сито критики и недоверия ценность утверждается в своей достоверности. Это справедливо для всех уровней. Йозеф Рот ³ говорил, что только потому, что в молодости он призывал к восстанию против Габсбургской империи, дает ему право испытывать ностальгию и восхвалять ее. Все это еще более верно по отношению к другу, чьи произведения могли бы подвергнуться риску быть переоцененными из-за чувства дружеского расположения или близости.

Поэтому я прочитал рассказы Мауро Короны с полезной предвзятостью. Я был ими покорен. Конечно, Мауро Корона не настолько большая фигура в литературе, как в своем изобразительном искусстве, но он — настоящий, состоявшийся писатель. Он сдержан и лаконичен, и вместе с тем завораживает той основательностью, с которой повествует истории сказочные, но в то же время о жесткой, обычной реальности. В его рассказах есть влияние сказки, в которой волшебное преподносится с абсолютной простотой, с правдивостью обыденности. В них есть приобщение к природе, к тайному и непрерывному течению жизни, а также безграничное и бесстрашное одиночество. Все это близкое и одновременно далекое. Персонажи приходят из дальних земель, далекого прошлого, пространства, времени и даже из сновидений. Они остаются чужими для всех, мимолетными гостями, как бродяги на краю села. Но дом, Родина, корни, кажущиеся нереальными или несуществующими — всегда рядом, только протяни руку — в очертаниях древних стволов деревьев, привычных спутников в жизни и в пути, которые не меньше людей разбираются в утренней свежести, в усталости и в резкой боли.

Удивительный мир, щедрый, благородный, но в то же время, полный страданий, раскрывается в каждой детали, заставляет услышать его голос дружеский и грозный, позволяет мельком разглядеть его еле уловимый облик, переливающийся различными оттенками, иногда бездонную улыбку жизни, иногда безграничное горе. Даже неодушевленные предметы, особенно деревья, имеют свою жизнь, свою индивидуальность, которая покоряет естественностью. В этих рассказах Мауро Корона – поэт дерева, его горькой и страстной тайны. Но, главным образом, что покоряет в этих рассказах – это их сила. Последовательная, лаконичная манера. Язык вырезает, как умелая рука дерево, отсекая все ненужное и лишнее, и выносит наружу особые приметы, лица, тела, истории…

Эти рассказы – голос искреннего, яркого художника, учат правильно жить. Мауро Корона иногда слишком поддается искушению изобразить себя чудаком и оригиналом, становясь безразличным и несправедливым по отношению к себе самому. У него железное тело, тонкий и опытный ум, тщетно прячущийся под маской эксцентричной наивности, и сердце поэта, настоящего поэта. Корона имеет простоту голубя, о котором говорится в Евангелие. В последнем говорится также, что надо быть мудрым, как змей, разбираться в мирском коварстве и осознавать, сколько хитрости требуется, чтобы не быть уничтоженными. Скажите, могут ли голова, сердце и руки, которые создают эти скульптуры и рассказывают эти истории, обойтись без мудрости змея?

Клаудио Магрис  ⁴

ДЕД